Зачин.

Шаги отдаются гулким эхом, раскатываются под красно-кирпичными сводами, звуки разбегаются, словно в панике от его приближения. Хозяин замка идет по сумрачным галлереям, где в нишах вместо статуй застыли чучела диковиных созданий: на двух ногах, на трех, четырех и так далее вплоть до шестнадцати. Сохраненных изощренной магией, тела кажутся живыми, только погружёнными в глубокий сон. Устраающего вида когти, клыки, жвалы и тому подобное словно готовы вот-вот прийти в движение, пробудиться к жизни. Если долго всматриваться в раскрытые глаза чудовищ, рано или поздно начнёт казаться, что зрачки то расширяются, то вновь сжимаются. Пристальный взор заметит едва ощутимую дрожь кожистых век, мельчайшие подвижки чешуйчатой брони. Твари на самом деле кажутся погруженными в странное оцепенение — но кто, зачем и почему сделал это?

Шаги удаляются. Стихает их отзвук, и воцаряется зловещая тишина, лишь изредка нарушаемая какими-то странными звукам — едва слышным взбулькиванием, клокотанием, пощёлкиванием, скрипом — словно чудовища ворочаются во сне, пытаясь разорвать невидимые цепи магии, что держат из крепче любых решёток и привязей.

Хозяин замка выходит на двор, пересекает его, ступая по пыльным каменным плитам. Двор пуст, нигде ни одной живой души. Впрочем, мёртвых душ тут не видно тоже, чучела остались внутри. Ворота, не сделанные, не выкованные, являют собой две громадных каменных плиты, поставленные соймя — и сейчас они настеж распахнуты. Поднята опускная решетка. Ржавчина покрыла цепи, барабаны и лебёдки подъёмного моста. Ров вокруг стен обмелел, оплыл, зарос мясистой осокой, тростником, кувшинками. Изредка рассекают воду, подняв над поверхностью треугольные головы, мирные водяные ужи, охотящиеся за лягушками.

Замок плывет над мирами. Простирается вниз бездна, где-то там, «внизу» — реаальность и меж-реальность, пространство и время, хрустальные сферы светил и потоки магических энергий, где-то там вьется, извивается Великая Река Времени, где ведут вечную свою игру Драконы. Замок — над ними. Надо всем. Построенный прихотью тех, кто стал пылью эоны времени назад, кто некогда мнил себя владыками сущего — ныне он пуст. И только чудища остались, безмолвные стражи пустой могилы.

Его новый хозяин задумчиво стоит у самого края провала. Песчинка, островок, на котором воздвигнута крепость, плывет над переливающимися облаками, ещесекундно меняющими форму.

Над головой — крошечный кусочек неба. Настоящего неба, голубого, с двумя солнцами. Огненно-красым и ослепительно-золотым. Тучки пробегают от края до края небосклона, отталкиваются от ясно видимого края, отлетают обратно в середину. Небо раскрыто, словно зонтик. Оно только над замком, над его шпилями и черепичной крышей.

Хозяин замка стоит над бездной. Тянутся секунды, расплавленное время течет горячей лавой; где-то гибнут миры, где-то рождаются новые звезды; Хозяин стоит. Каждый его миг оборачивается годами и десятилетиями в угрюмых заводях Великой Реки Времени; куда не решаются заплывать даже неугомонные Драконы Времени.

Пора, шепчет ветер над острыми шпилями. Пора, поднимаются из бездны к нему бессчетные голоса, голоса тех, кому суждено жить и умереть, чья жизнь лишь краткая вспышка неякого огня в густом мраке Вечности. Пора, слышит он бесплотные слова тех, с кем когда-то дружил и враждовал, с кем, бывало, сиживал за пиршественными столами и сходился грудь на грудь в сражениях.

Пора, пора, пора. Грудь сжимает яростный восторг, восторг долгожданного боя. Ты еще способен на такое, удивляется сам себе хозяин замка. Медлит еще одно краткое, неразличимое мгновение, впитывая в себя остающийся позади замок, и его сумрачных обитателей, и облака над головой — все, что он оставляет за спиной — и одним духом, словно ныряльщик с утеса, бросается в бездну.